Отечественные кинематографисты
Лев Кулешов – применил технику монтажа в российской кинематографии. Является первооткрывателем эффекта Кулешова, где два кадра неодинакового содержания при склеивании, придают новый смысл. Благодаря его творчеству, лучшие деятели страны стали появляться в кинокадрах.
Сергей Эйзенштейн – создатель фильма «Броненосец Потёмкин», ставший впоследствии культовым. Теоретик кино, впервые начал использовать технику динамичного монтажа. Первым стал и в другом деле, а именно в применении цвета в кино. Например, так появился красный флаг в фильме «Броненосц Потёмкин».
Михаил Ромм – режиссёр документального кино, автор научных трудов, преподаватель ВГИКа. Снял неординарные картины:
- «Девять дней одного года»;
- «Обыкновенный фашизм».
Его работы получили большой общественный резонанс. Один из лучших теоретиков кино середины XX века.
Андрей Тарковский – снимал в стиле арт-хаус, сильно отличавший его от других режиссёров. Его знаменитые фильмы «Солярис» и «Сталкер» наполнены глубокими метафорами и ярко выраженными личностными смыслами. Его работы пронизаны аллегоричностью и где-то сродни притчам.
Чему десять лет учился Джо Пулитцер
Если вы хотите понять, что представляла собой журналистика, в которую окунулся Джо Пулитцер двадцати лет от роду, то вполне подойдут ваши любимые рассказы Марка Твена…Что?! Не читали? О господи, может, вы его еще и с Юрием Михайловичем Лотманом на фотографиях путаете, и это при своих высших образованиях?! Немедленно читать! Да, обоих!..
Марк Твен (не путать с Юрием Михайловичем Лотманом)
Так вот, рассказы прекрасного американского писателя и журналиста Марка Твена «Журналистика в Теннесси» и «Как я редактировал сельскохозяйственную газету».
Иллюстрация к рассказу Марка твена Журналистика в Теннесси
Последний для нас чрезвычайно важен. Многие журналисты были людьми невежественными. Писали такую чушь, что по сравнению с этим «Репу никогда не следует срывать, это вредно. Гораздо лучше заставить какого-нибудь мальчика взобраться наверх и потрясти дерево» – верх компетентности, по крайней мере, автор знал, что репа – не животное.
Совершенно обычным делом была безграмотность и неумение связать два слова. О, Пулитцер это прекрасно знал – по себе. Он ведь учился английскому языку даже не с колес, а прямо на колесах. Но он-то хоть учился, а многие журналисты, для кого английская речь была родной, демонстрировали просто выдающееся косноязычие.
Вот дошло дело и до «Журналистики в Теннесси».
«Джен придет сюда в 3 часа, отдуйте его плетью. Джильмен зайдет быть может несколько пораньше, выбросьте его в окно. Ферножн придет в 4, убейте его. На сегодня, я думаю это все. Если у вас останется свободное время, напишите ядовитую статейку про полицию, заставьте полицмейстера проглотить несколько горьких пилюль. Плети лежат под столом, оружие в ящике стола, патроны в углу, халат и бинт в конторке. Если с вами приключится что-нибудь особенное, спуститесь вниз к Ланцету, хирургу. Он у нас помещает объявление, и мы с ним сладим счеты посредством взаимных услуг».
Оно конечно, преувеличение, но… Журналистика в Америке никогда не была работой для неженок. Как конкуренты, так и герои публикаций охотно полюбовались бы на лучших авторов в гробах, и нередко прикладывали к тому вполне реальные усилия.
В этом занимательном мире Джо Пулитцер проварился десять лет, стал ведущим журналистом, редактором, а затем и совладельцем газетенки полковника Шурца. У него появились свои взгляды на дело, которому он решил посвятить жизнь. Почему? Потому что тут ему хватало и боев, и риска, и подвигов – а славой он распоряжался и вовсе по своему усмотрению.
Чем важна фигура денди
Денди — одновременно аскет и гедонист, бездельник и труженик (Ольга Вайнштейн как раз показала, что денди постоянно и упорно трудится над собственным образом), глубоко ироническая фигура. А что такое ирония? Это способность отнестись к чему бы то ни было сразу с нескольких точек зрения. Для романтиков ирония — упражнение в свободе, способность соединять несоединимое, производить богатые и нетривиальные смыслы путем умножения противоречивых позиций
Но ирония подразумевает понимающего адресата: иронии нет, если ее кто-то не считывает! Поэтому, думая о денди-иронике, обязательно нужно иметь в виду и аудиторию, с которой он неразлучен, с которой тесно взаимодействует, по отношению к которой делает что-то весьма важное
Творчество — противоположность потребления, но провести между ними границу не всегда легко и просто. Может быть, суть различия в том, что потребление связано с исчерпанием уже готовых возможностей, а творчество связано с созданием возможностей, которых прежде не было. Если сейчас в исторической памяти остались образы выдающихся денди позапрошлого века, то они и остались именно потому, что в их поведении даже современниками ясно ощущалась творческая составляющая. Выдающиеся денди создавали новые смыслы для публики, и публика это ценила. Через этих своих героев она осваивала нечто более значительное и обширное, чем новые способы повязывать галстук или использовать монокль.
Татьяна Венедиктова — профессор филологического факультета МГУ, заведующая кафедрой общей теории словесности (теории дискурса и коммуникации), специалист по истории литературы США и Западной Европы, переводчик. Автор книг «Поэзия Уолта Уитмена», «Человек, который создал себя сам. Американский опыт в лицах и типах», «Обретение голоса. Американская национальная поэтическая традиция», «„Разговор по-американски“: дискурс торга в литературной традиции США».
Шоу
Гамильтон и Джефферсон баттлятся в Конгрессе, доказывая, чьи идеи лучше для финансовой системы США. Король Георг III, один из немногих белых членов каста, поет песенки в стиле Beatles и British Invasion («британского вторжения») о том, как прижмет наглых американцев к ногтю, а Берр диссит Гамильтона, вызывая на поединок. Именно так и выглядит «Hamilton», объединивший хип-хоп, R&B, фанк, элементы рок-н-ролла, чтобы рассказать о старой Америке языком Америки молодой, наглой и пестрой.
Вместо серьезных белых мужчин в париках отцов-основателей играют молодые черные и Hispanics (испаноязычные). Строчки Миранды, детально выписавшего каждого героя с его/ее особой манерой петь и читать рэп, весело мешают высокий стиль XVIII века с современным слэнгом американских улиц. И да, там встречается слово fuck, хотя не так часто, как хотелось бы.
Условности, отличающие XVIII век от XXI, вроде цвета кожи и манеры речи героев, становятся несущественными — древние по меркам Америки герои оживают и превращаются в современных, насколько это вообще возможно. И когда слышишь последний номер «Who Lives, Who Dies, Who Tells Your Story» («Кто живет, кто умирает, кто расскажет твою историю»), к горлу подступает комок даже у тех, кто, как автор этих строк, до мюзикла был гораздо более далек от Александра Гамильтона, чем самый необразованный американец.
Великие художники
Андрей Рублёв – знаменитый иконописец. Основоположник русской живописи. Написал множество икон. Его работы хранятся в церквях, соборах, монастырях и в художественных галереях. Их относят к эталонам и образцам иконописи. Следующее поколение художников буквально училось по его работам.
Феофан Грек – один из лучших российских художников. Занимался росписью храмов, среди которых:
- Церковь Спаса на Ильине (Новгород);
- Архангельский Собор (Москва, Кремль);
- Благовещенский собор Московского Кремля.
Прославился как знатный иконописец, глубокий знаток иконографии.
Илья Репин – великий художник, чьей кисти принадлежат полотна, ставшие известными всему миру:
- «Иван Грозный и сын его Иван»;
- «Бурлаки на Волге»;
- «Запорожцы пишут письмо турецкому султану».
Его работам присуща сюжетность, точное изображение ситуации. В каждой картине уловлена кульминация жизненного события. Полотна не сразу обнажают суть. Очень остро выписаны детали и чувства персонажей.
Казимир Малевич – автор прогремевшего «Чёрного квадрата», художник-модернист. Искал новые способы выражения цветового спектра в живописи. В его полотнах встречаются геометрические формы и абстракции. Мечтал найти «абсолютный покой» в художественных произведениях.
Биография
Париж
Ко времени знакомства с Владимиром Маяковским в Татьяне Яковлевой была, по словам Эльзы Триоле, «молодая удаль» и «бьющая через край жизнеутверждённость, разговаривала она захлёбываясь, плавала, играла в теннис, вела счёт поклонникам».
Роман с Владимиром Маяковским
Осенью 1928 года тридцатипятилетний Владимир Маяковский собирался в кругосветное путешествие, которое обернулось всего лишь поездкой во Францию. Одной из основных целей французской поездки была покупка автомобиля для Лили Брик. В Париже он случайно встретил нью-йоркскую знакомую, которая сообщила ему, что в это время в Ницце отдыхала его бывшая американская возлюбленная Элли Джонс с их общей двухлетней дочерью. 20 октября Маяковский выехал в Ниццу, захватив с собой двух молодых, говорящих по-французски «знакомиц» — вероятно, для того, чтобы скрыть истинную цель поездки от Лили, знавшей о каждом его шаге от живущей в Париже своей сестры Эльзы Триоле. Однако, на вопрос Элли, почему он приехал не один, ответил: «Я не хотел смущать тебя». Всю ночь они проговорили в номере Маяковского, в котором Элли осталась из-за проливного дождя, и уснули под утро. Близости между ними не было: Элли боялась снова забеременеть и понимала бесперспективность будущих отношений. Уже 25 октября Маяковский вернулся в Париж, откуда на следующий день написал в Ниццу письмо. Элли ответила, но уже следующее её письмо, на которое она не получила ответа, ушло в Москву, куда собирался уехать Маяковский — но не уехал: в день возвращения из Ниццы в Париж он встретил Татьяну Яковлеву.
Эльза Триоле
Встреча Татьяны Яковлевой и Владимира Маяковского была подстроена Эльзой Триоле. 25 октября Татьяна позвонила доктору Сержу Симону с жалобой на тяжёлый бронхит, и он велел ей немедленно прийти на приём. Надежда, русская жена Симона, тут же позвонила Эльзе и пригласила её с Маяковским. Эльза, жившая с Луи Арагоном в той же гостинице, что и Маяковский, попросила только что приехавшего из Ниццы Маяковского сопроводить её на приём к доктору Симону, где Маяковский и увидел Яковлеву.
Лиля Брик и Владимир Маяковский в 1915 году
Эльза и раньше играла по отношению к Маяковскому роль «свахи», подставляя ему подходящих женщин. Маяковский, уже долгое время не имевший физической близости с Лилей Брик, влюблялся, но Лилю продолжал любить «на первом месте». Сама Лиля в то же время меняла любовников, но тройственный семейный союз Маяковского, Лили Брик и Осипа Брика, в котором Маяковский после Великой Октябрьской социалистической революции стал главным кормильцем, оставался неизменным, а Лиля оставалась единственной музой поэта с их первой встречи в 1915 году.
Причин для организации встречи Маяковского и Яковлевой могло быть две. Лиля могла узнать (через ту же Эльзу) о встрече Маяковского с дочерью и Элли Джонс и опасаться эмиграции Маяковского в США вместе с ними. Хорошее материальное положение Лили и звёздный статус музы великого поэта в этом случае потерпели бы в СССР полный крах. Чтобы избежать этой гипотетической ситуации, она могла попросить Эльзу найти Маяковскому женщину, способную «перебить» возможное желание Маяковского. Но и сама Эльза, которая в это время жила в Париже в большой бедности, была заинтересована в задержке стремящегося вернуться в Москву Маяковского: всё время его присутствия в Париже она пользовалась его кошельком. Именно этим могла быть вызвана поспешность, с которой была организована встреча и выбрано место (приёмная врача) — ведь встречу можно было устроить в любой из последующих дней в любом парижском кафе.
Надежда Эльзы на лёгкий флирт не оправдалась: Маяковский влюбился в Татьяну Яковлеву с первого взгляда. Он и раньше, никогда не видя, слышал о Татьяне и даже передавал ей через своих парижских знакомых приветы. Татьяна так вспоминала первую встречу:
Татьяна сильно кашляла, но на сей раз озабоченного личной гигиеной Маяковского это не остановило, и он вызвался проводить её домой. В холодном такси он снял с себя пальто и укрыл ей ноги.
После этого Маяковский и Татьяна стали встречаться ежедневно. Лиле он перестал писать и лишь две недели спустя отправил телеграмму, в которой сообщил о покупке автомобиля Renault. О том, что цвет автомобиля ему помогала выбирать Татьяна, он сообщать не стал. В то же время с Татьяной, как и со всеми предыдущими своими женщинами, он постоянно говорил о Лиле. Часто видевший их в это время парижский знакомый вспоминал:
Российские писатели
Александр Островский – великий драматург, создатель пьес:
- «Свои люди – сочтёмся»;
- «Бесприданница».
Реплики его героев пропитаны тончайшим психологическим содержанием. Написанные им произведения оказали существенное влияние на мировоззрение и творчество драматургов XIX века.
Николай Гоголь – знаменитый писатель и драматург. Его пьесы «Женитьба», «Ревизор» и проза «Шинель», «Вий» приобрели мировую известность. Зачастую сновным персонажем выбирался маленький человек, страдавший от несправедливого отношения мира к себе. Также он является отечественным прародителем жанра ужасов.
Фёдор Достоевский – талантливый писатель. Его романы «Преступление и наказание», «Братья Карамазовы», «Идиот» и другие приобрели мировую известность. Тонкий психолог, сумел полностью изменить традицию описания внутренней жизни литературных персонажей. Придавал большое значение описанию взаимоотношений человека и Бога в собственных сюжетах.
Лев Толстой – великий писатель с подлинно русской душой. По его произведениям «Анна Каренина» и «Война и мир» снимают картины режиссёры всех стран. Был убеждён, что только жизнь в единстве с природой сделает человека счастливым. Был сторонником мирной жизни и противником всяческих военных конфликтов.
Письмо поэта
О первом же впечатлении, произведенном юной красавицей на поэта, говорит стихотворение «Письмо Татьяне Яковлевой», написанное после знакомства, из которого становится совершенно ясно, что, несмотря на общепролетарскую направленность творчества, от его взгляда не ускользнула длинноногость, которой так не хватает в Москве. Восполнить этот дефицит он призвал Татьяну в парижском ресторане Petite Chaumiere, это было через три недели, а именно 24 декабря, в канун нового 1929 года. Отказ был максимально тактичным и выражался в недовольстве публичным чтением «Письма…» в кругу русскоговорящей общины и нежелании его публикации. Стих и в самом деле мог покоробить тонкий вкус ценителя изящной словесности своим ультимативно-агрессивным напором, угрозой взять избранницу хоть вместе с Парижем и пожеланием в случае несогласия «оставаться и зимовать».
Внешне поэт выглядел грубо, но в его сердце бушевала не страсть, а нежность. А она писала матери о том, что только один встреченный ею человек смог оставить след в ее душе. Подкупала красавицу его непохожесть на людей привычного круга, физическая и моральная колоссальность.
Произошло что-то очень важное после того, как расстались Татьяна Яковлева и Маяковский. Цветы, орхидеи, ежедневно доставлялись по ее адресу, невзирая на погоду и политическую обстановку
Во время гитлеровской оккупации они даже служили средством выжить, их можно было продать или обменять на продукты, настолько эти букеты были хороши. В каждом из них была карточка с надписью «от Маяковского».
Русские магистры элегантности
Орест Кипренский. Портрет А.С. Пушкина (фрагмент). 1827. Государственная Третьяковская галерея
Николай Кузнецов. Портрет П.И. Чайковского (фрагмент). 1893. Государственная Третьяковская галерея
У истоков отечественного дендизма стоял поэт Александр Пушкин, который создал другого классического денди — Евгения Онегина
Пушкин был известен в высшем обществе как человек, проявляющий чрезмерное внимание к своей внешности. Но поэт славился не только любовью принарядиться, но и экстравагантным поведением. Иногда он использовал модную среди денди романтическую позу пресыщенности в танце — вел партнершу так, словно делал ей одолжение:
Иногда он использовал модную среди денди романтическую позу пресыщенности в танце — вел партнершу так, словно делал ей одолжение:
В середине XIX века писатель, литературный критик и заядлый модник Иван Панаев решил описать петербургскую светскую «зоологию» и издал книгу «Хлыщи», в которую включил саркастичные очерки «Хлыщ высшей школы», «Провинциальный хлыщ» и «Великосветский хлыщ». Благодаря ему в русском языке появился этот пренебрежительный аналог слова «денди». Панаев прекрасно разбирался в типологии хлыщей — он писал о мужской моде в журнал «Современник», возрожденный им вместе поэтом Николаем Некрасовым в 1847 году.
Во второй половине XIX века поклонником особого дендистского развлечения — уличного фланирования — был композитор Петр Чайковский. Фланирование подразумевало выставление напоказ своего изящного туалета на улице. В Санкт-Петербурге такой парад, конечно, проходил на Невском проспекте. Здесь фланеры устраивали целые выставки (неформальные, конечно) туалетов — не стеснялись оборачиваться вслед другим модникам, разглядывали и сурово оценивали друг друга. Сам Чайковский обожал ездить за покупками в Вену и Париж:
Записной транжира Чайковский не мог устоять перед роскошными аксессуарами. В Париже он скупал тесные тонкие перчатки из нежнейшей лайки фирмы General Grand, украшал галстуки изящными булавками, коллекционировал трости и серебряные пенсне. Но его любимейшим предметом гардероба был темно-синий бархатный или шерстяной короткий однобортный пиджак со срезанными полами и неширокими лацканами. По кайме борта, манжета и отложного воротника шла атласная бейка. Этот пиджак стал элементом его фирменного стиля — подражая композитору, такие же начали носить студенты консерватории и молодые сочинители.
Константин Сомов. Портрет Михаила Кузмина (фрагмент). 1909. Государственная Третьяковская галерея
Юрий Анненков. Портрет поэта Михаила Кузьмина. 1919. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
В эпоху Серебряного века главным отечественным денди был поэт и прозаик Михаил Кузмин. О его стиле ходили легенды: поэтесса Ирина Одоевцева сравнивала его с самим Браммелом:
Кузмин не боялся экспериментировать со своей внешностью и костюмом. В 1906 году он носил особое русское платье, надевал вишневую поддевку и золотую рубаху из парчи навыпуск, чем немало удивлял и даже шокировал людей из круга своего общения. Но в 1907 году Кузмин кардинально переменил стиль, прославился как европейский денди и даже удостоился прозвища «русский Оскар Уайльд».
Поражения
Джон Адамс
После ухода Джорджа Вашингтона, наставника и покровителя Гамильтона, с поста президента (1797 год), дела бывшего министра финансов покатились под гору. Все еще влиятельный политик, Гамильтон в прах разругался со следующим президентом Джоном Адамсом. Их ссора фактически развалила Федералистскую партию, и на ведущие позиции вышла Демократическо-Республиканская партия Джефферсона и Мэдисона.
Как истинная рок-звезда от политики Гамильтон вообще не знал, что такое вовремя остановиться и помолчать. Из-за этого он легко наживал врагов, разрушал построенное и саботировал свою карьеру. В 1797 году он первым из видных американских политиков оказался в центре секс-скандала.
Семейный человек, в 1791 году он в своем же доме изменял супруге с женщиной по имени Мария Рейнольдс, о чем узнал ее муж (по другой версии, знал с самого начала). Вместо того, чтобы вызвать политика на дуэль, рогоносец предпочел шантажировать его и вымогать деньги — в пуританском XVIII веке история об измене жене, да еще с замужней женщиной, означала конец публичной карьеры.
Гамильтон заплатил Рейнольдсу круглую сумму, но в итоге сам рассказал всем о своих изменах. Сначала его приватно обвинил в коррупции и утечке средств еще один политик Джеймс Монро — Гамильтон доказал ему, что Рейнольдсу он платил из собственных средств и не брал из казны ни цента. Через несколько лет по Нью-Йорку поползли слухи о личной жизни Гамильтона (возможно, их распространил «друг» Монро Джефферсон), Гамильтон и Монро едва не отправились стреляться, но их помирил Аарон Берр, который еще сыграет в судьбе нашего героя немаловажную роль.
Мир Нью-Йорка
В 1883 году Пулитцер едет в Нью-Йорк. Вроде бы просто по пути в Европу, где собирается провести отпуск и посетить родные места. Но на самом деле он хочет на нейтральной территории встретиться с… Джеем Гулдом, тем самым, из-за кандидата которого началась стрельба в редакции!
У Гулда была газетка. Так себе и газеточка, пятнадцать тысяч тиража, сорок тысяч долларов в год убытку. Гулду игрушка надоела, да и что с ней делать – он просто не знал. Но когда он увидел, кто хочет стать покупателем, взревел, как гудок самого мощного своего паровоза: «Полмиллиона и ни центом меньше!» Пулитцер отчаянно торговался, чуть не бросил это дело. Но судя по всему, кто-то сказал Гулду, что других-то желающих все равно нет. Сошлись на трехста сорока шести тысячах. За такую сумму Пулитцер приобретал здание редакции, к нему переходили все сотрудники – и крайне бестолковая организация рабочего процесса. За время споров вокруг цены энтузиазм сотрудников, что вполне понятно, достиг небывалых отметок, и тираж рухнул до шести тысяч экземпляров. Но Пулитцер уже переехал в Нью-Йорк и, взяв в рассрочку дом в Грэммерси-парке, взялся за газету всерьез. Называлась она New York World.
Первая полоса World of New York — Женщина выжила, прыгнув с Бруклинского моста!
Три месяца спустя редакция была организована по схеме, отработанной в Сент Луисе. Тираж поднялся до тридцати девяти тысяч. Газета выбрасывала на информационный рынок одну сенсацию за другой. Преступления, катастрофы, скандалы, коррупция – все, что возбуждало читателя, немедленно ему предоставлялось. Стиль газеты Пулитцер назвал «3B – brief, breezy and briggit», то есть «кратко, свежо, энергично». В газете была масса иллюстраций и вообще картинок, что было и заботой о не очень грамотном читателе (таких было много), и дополнительным инструментом – иная иллюстрация говорит больше любого текста. Заголовки стали хлесткими и деловыми. Именно здесь Пулитцер начал свои «Крестовые походы» – серии публикаций, поднимавших волнующие читателя темы и разбирающие их с разных сторон; причем с продолжением – прочитав один номер, люди ждали следующего. Да, через год тираж был шестьсот тысяч экземпляров.
В 1887 году Пулитцер принимает в штат «Мира Н-Й» Элизабет Джейн Кокран-Симан. Ее вскоре узнает весь мир, и до сих пор она считается классиком и родоначальницей расследовательской журналистики. Впрочем, больше известен ее газетный псевдоним Nellie Bly – Нелли Блай. Она ворвалась в журналистику через палату психиатрической больницы. Именно в психиатрическую клинику на острове Блэкуэлл (ныне остров Рузвельта) она проникла, симулируя душевную болезнь, и написала серию материалов о тамошних злоупотреблениях и издевательствах, заставив город навести в этом страшном заведении порядок. А позже проделала кругосветное путешествие с целью доказать, что роман Жюля Верна «Вокруг света в восемьдесят дней» – не выдумка, и справилась с задачей за семьдесят два дня, шесть часов и десять минут.
А этот персонаж и вовсе похож на Пулитцера.jpg
Именно издания Пулитцера впервые назвали «желтой прессой»: в New York World печатались выпуски комикса «Желтый малыш» – The Yellow Kid, художника Ричарда Фелтона Аутколта. Этот Малыш в желтой рубашоночке постепенно начал хулиганить на политические темы и завоевал огромную популярность – именно в честь его рубашки все издания, ориентированные на сенсацию и повышенный интерес публики, стали называть «желтой прессой». Позднее магнат Херст переманит к себе Аутколта вместе с «Малышом», но Пулитцер будет отстаивать авторские права газеты в суде – и выиграет. Художника – перекупай, но «Малыш» принадлежал и принадлежит «Нью-Йорк Уорлд».
Жизнь Пулитцера полна такого количества событий и даже приключений, что этот текст можно было бы растянуть до размеров книги, но… Во-первых, тут полно материалов моих коллег, и отнимать у них слишком много вашего времени – некрасиво. Во-вторых, лучше и правда, напишу книгу, а вы ее купите. В-третьих, сам Пулитцер призывал писать «Кратко, свежо и энергично». А если растягивать – то где уж там свежесть и энергия.
Где почитать о Пулитцере? А в особенности – о его премии и за что ее дают, насколько велик ее размер в деньгах, дают ли медаль и что еще полагается лауреату… Значит, так. Открываете поисковый сервер…
История Нью-Йорка и Гражданская война в США (1861–1865)
Во время Гражданской войны между Севером и Югом Нью-Йорк находился на территории северных штатов. Штат Нью-Йорк был в те годы самым густонаселенным. Отсюда для федеральной армии было завербовано 450 тыс. солдат, матросов и ополченцев. С самого начала в городе проходили массовые демонстрации в поддержку Союза и идеи отмены рабства. Однако не все ньюйоркцы были единодушны в этом вопросе.
В 1863-м в Нью-Йорке произошлианти-призывные и расистские бунты. Дни 13 по 19 июля вошли в историю Нью-Йорка как Призывная неделя (Draft Week). Улицы Манхеттена превратились в территорию погромов, а после введения армии и в арену боев.
Бунтовщиками были белые представители рабочего класса в основном ирландские и немецкие иммигранты. Восставшие:
- не хотели идти воевать за Союз, так как в случае освобождения чернокожих получали конкурентов на рынке рабочей силы;
- возмущались против правила, по которому состоятельные мужчины призывного возраста могли за 300 долларов откупиться от призыва.
Президент Линкольн вынужден был отвести с фронта несколько полков, чтобы восстановить порядок в городе. До подхода войск бунтовщики:
- грабили и жгли дома, в которых жили афроамериканцы и сторонники отмены рабства;
- расправлялись с известными в городе аболиционистами (Аболиционизм — популярное в XVIII-XIX вв. движение за отмену рабства), убивали полицейских и чиновников;
- разгромили и сожгли полсотни зданий, включая две протестантские церкви и даже сиротский приют для цветных детей.
Историк Джеймс МакФерсон полагает, что во время нью-йоркских беспорядков было убито не меньше 120 человек. Число раненых и искалеченных не поддается учету. Вот яркая иллюстрация той жестокости, с которой толпа расправлялась со своими жертвами:
Толпа бунтовщиков повесила негра
В четверг к городу подтянулись регулярные части федеральной армии: 7-й нью-йоркский полк ополчения, добровольческие пехотные полки:
- 152-й нью-йоркский;
- 26-й мичиганский;
- 27-й штата Индиана.
А также отдельная артиллерийская батарея, снятая с форта Скайлер (Fort Schuyler). К четвергу 16 июля в Нью-Йорке было уже несколько тысяч солдат. Уже к вечеру порядок в городе был восстановлен.
Рисунок из первого в мире иллюстрированного еженедельного новостного журнала Illustrated London News изображает перестрелку между вооруженными повстанцами и солдатами Союза
Уже 19 августа призывная компания в Нью-Йорке возобновилась. А в декабре того же года The Union League Club рекрутировал более 2 тыс. чернокожих мужчин, снарядил и обучил их. В марте 1864-го первое в истории чернокожее подразделение прошло парадным строем по улицам Манхеттена. В доках Хадсон-ривер солдат погрузили на корабли и отправили к местам боевых действий.
Композиторы
Пётр Чайковский – профессиональный композитор, творение музыки было смыслом его жизни. Тематика произведений обширна, каждая пьеса вызывает отклик у любого слушателя. Музыка проникнута лиризмом, напевностью, элементами народных мотивов. В театрах всего мира исполняются его балеты «Щелкунчик» и «Лебединое озеро».
Николай Римский-Корсаков – великий оперный композитор, опиравшийся на историю и сказки (оперы «Снегурочка», «Три чуда»). Думал, что музыкальные формы объединят слушателя с подлинной природой мира. В арсенале его выразительных средств: настоящая мелодика народных песен, частицы гармоний, позаимствованных у скоморохов. Был одарённым педагогом и дирижёром.
Дмитрий Шостакович – композитор советского периода, много экспериментировавший в музыке. Он работал во всех жанрах, и в стиле модерн. Однако, оперу «Леди Макбет Мценского уезда» не одобрил глава государства И.В.Сталин, после чего композитор подвергся репрессиям. Творчество ограничили рамками «государственных» предпочтений. Но каждому слушателю ясен подтекст настроений и смыслов симфоний № 5 и № 7.
Смерть
Ранним утром 11 июля 1804 года неподалеку от города Вихокен, штат Нью-Джерси, почти одновременно раздались два выстрела. Друг в друга стреляли двое мужчин с расстояния в десять шагов. Один остался стоять — пуля прошла над головой, другой упал с пулей в печени и раздробленным ребром. Когда врач подбежал к упавшему, тот прошептал: «Это смертельная рана» и потерял сознание. На следующий день он действительно умер.
Погибшим был Александр Гамильтон, в прошлом — первый министр финансов Соединенных Штатов, генерал, герой Войны за независимость. Застрелил его полковник Аарон Берр, действующий вице-президент США и тоже герой Войны за независимость. Пожалуй, история не знала более титулованной дуэли.
Денди: история и совремнность
Модников в истории было немало. Всех их объединяла страсть к моде и кое-что еще, что-то эфемерное, неуловимое.
Первым знаменитым модником древности можно считать Алкавиада Афинского, имя которого упоминал лорд Байрон, считая его самым обаятельным героем античности. Бодлер называл греческого полководца и оратора предшественником дендизма, а Арсен Уссе сравнивал Алкивиада, любителя оргий, с ненасытным обольстителем Дон-Жуаном. Древнегреческий герой отличался магической красотой, покоряющей современников обоих полов. Имя Алкивиада стало брендом андрогинного стиля в современной моде.
Упоминает имя Алкивиада в своих сочинениях и ученик Сократа, античный философ Платон, который описывает один эпизод застольного разговора любимца публики с присутствующими. Алкивиад детально рассказал окружающим историю провала его любовных домогательств к Сократу, который отверг его красоту и цветущую молодость, и посмеялся над ним. Рассказывать посторонним о собственной неудаче может только человек с поразительным самообладанием и уверенностью в себе.
Определение «что такое денди» и в современном мире осталось тем же, что и во времена Алкивиада:
- самоуверенный, сознательно идущий на конфликт;
- судья стиля, чьи поправки не обсуждаются, а принимаются как истина, даже если они довольно едки;
- желанный визитер в любом салоне, клубе, пиршестве – повсюду.
Среда современных тусовок, подразумевающая андрогинную внешность, двуполость в эротических отношениях – сильно напоминает своим духом античные времена, времена зарождения дендизма.
